Автор: Эррол Уллис

Название: Змееныш

Рейтинг: NC-17

Жанр: angst

Предупреждение: гомосексуальные отношения, сексуальное насилие, смерть персонажа

От автора: Настойчиво предупреждаю - все персонажи вымышлены, и все события являются больной фантазией автора.

Не подумайте только, что я был влюблён. Я его ненавидел. Он раздражал меня всем - как одевался, как покачивал бёдрами при ходьбе, как рассеянно перебирал свои мягкие длинные волосы, как улыбался в ответ на мою ругань невероятной полуулыбкой шлюхи. Я едва высиживал двадцать минут, мучаясь неконтролируемыми мурашками, пока он нежно накладывал мне макияж перед выступлением. Я терял голос, когда в собственной квартире случайно наталкивался на него раздетого. После нашей последней фотосессии я дня три маниакально тёр руки мылом, но никак не мог избавиться от фантомного ощушения его кожи в своих ладонях - позируя вдвоём, мы обнимались. Я держал его, раздетого по пояс - сзади, касаясь голой груди и изящной шеи, намеренно собственнически грубо, но ему это, похоже, нравилось. Словно горячий воск, он принимал нужную форму в моих потеющих от волнения руках.

Я позволил ему жить у меня только потому, что так было удобно для группы. Он жил за городом и это порой осложняло планирование репетиций. А у меня довольно большая квартира и соседом он был очень удобным, никогда ничем меня не беспокоил. Разве только своим видом. Но я терпел, ведь он был центральным звеном шоу. Он легко разучивал свои партии - мои партии. Писал их я, а он и разучивал, и исполнял с небрежным изяществом, вызывая больше всего ажиотажа именно вокруг своей персоны в группе. Моей группе. Я мог писать шедевральные тексты и класть их на бесподобную музыку, но всё это легко затмевалось его манерными вихляниями на сцене. Он не играл - он совокуплялся со своим инструментом, который словно вдруг делался невесомым и гибким в его руках. Он совокуплялся с моей музыкой. Девичьи тела у сцены пульсировали ему в такт, словно и не звучало больше ничего, кроме этих четырёх струн в его пальцах. От его фетишистких шмоток, открывающих публике почти весь его точёный торс, у меня рябило в глазах, а девки слюни роняли на пол. Не дожидаясь, пока он спустит штаны и оголит свою маленькую белую попочку. И оглянётся через плечо озорной сверкающей улыбкой. Я сам согласился на этот стриптиз, но иногда всё же злился до бешенства, думая о том, что на наши концерты ходят не из-за моей музыки, и даже не из-за хулиганского надрывного вокала Стаса, а из-за этой бесстыдной задницы в крошечных стрингах, которую я за барабанами никогда не видел - демонстрируя её воющей толпе, он горячо смотрел мне в глаза...

Он был красив хрупкой красотой андрогина. Античный разворот нежных плеч намертво врезался в память. От взмахов его ресниц колыхался воздух. Он был самим пороком на сцене и нежным ангелом вне её, самой яркой деталью моего шоу и желанной игрушкой для всех окружающих. Доверчивый и совершенно безобидный. Он напоминал мне ручного голубя - тот, если крепко сжать его в кулаке, лишь замирает и прикрывает глаза. Все, кому не лень, его тискали. Девки висли на нём гроздьями. Стасик игрался с ним, как с резиновой куклой. Делал с ним, что хотел. Мог на бис вытащить по полу на сцену и под одобрительные вопли снова стянуть с него штаны. Тот не сопротивлялся и не обижался. Ему подобное обращение нравилось. Повышенной чувствительностью он не страдал. Всё терпел молча, со своей безмятежной улыбкой, от которой меня мутило. Напиваясь, Стас всегда ругал его за эту доверчивость. Говорил, что боится за него.

Я бесился оттого, что безумно хотел его. Он мне снился - нагой, отдающийся.. Мой. Я был бы абсолютно счастлив, если бы находил вечерами его тоненькое податливое тело в своей постели.

Не скажу, провоцировал ли он меня. Я не знаю, делал ли он всё это назло мне или просто был таким, что жизнь моя становилась едва выносимой. Помню, как чуть не поколотил его на фестивале в Польше. Нам пришлось ненадолго выйти на улицу в гриме и концертных костюмах. Похожие на двух потерявшихся трансвеститов, мы вышагивали между изумлённых прохожих. Меня это страшно напрягало. Вэла же липкие взгляды только забавляли, он улыбался им. - Чёрт возьми, если ты не прекратишь кокетничать, о нас хрен знает что подумают! - зашипел я, мечтая только об одном - поскорее смыться в укромное место. - Так направим их мысли в нужное русло, чтобы не мучить, - усмехнулся он и мягко коснулся ртом уголка моих сердитых губ.. Если бы не жадные вгляды отовсюду, я бы убил его тогда.

Он не боялся меня. На взрывы моего бешенства он отвечал этой своей невинно-развратной, бесполой змеиной полуулыбкой. Однажды ночью, когда я бессильно замерзал в неотапливаемом вагоне, отчаянно стуча зубами и кляня поезд на чём свет стоит, он молча, неслышно соскользнул с верхней полки и забрался ко мне под одеяло, прижав меня спиной к стенке. Первым желанием было сбросить его к чёртовой матери на пол. Я не просил его об этом. Я не хотел прикасаться к нему. Но ошеломлённый его горячей наготой, я сломался. Терпя острую боль этого душевного надлома, против воли крепко обхватил его, всем телом приник к его бархатистой спине, и в темноте почувствовал эту его улыбку.. - Змеёныш,- согреваясь и погибая, прошептал я.

Я не знаю, что нашло на меня тогда. Что остановило. Я отмечал мой день рождения в клубе. Он появился на маленьком подиуме в прозрачных женских шальварах и волнами металлических браслетов на лёгких руках. Подарок мне... С едва заметным румянцем на непроницаемом лице, минуты две под восторженные апплодисменты изгибал своё тонкое белоснежное тело у шеста на сцене. Это добило меня. Я был здорово пьян. Я не мог больше терпеть. Перед глазами стояли его полные горячие губки, всё в тонких упругих мускулах тело, открытый почти до паха тугой белый животик, смешные острые коленки.. Я зажал его в тёмном коридоре, куда он улизнул одеваться, бешено целовал эту его улыбку.. Он не смеялся надо мной. Даже не отталкивал меня. Только затаил дыхание и прикрыл глаза... Как ручной голубь.

Я выпустил его, когда понял - он терпит. Что бы я не стал делать с ним, он будет терпеть. Меня затрясло от отчаяния. Я заставил себя отпустить его. И уйти, не подняв взгляда. Я с трудом передвигал ноги, преодолевая его чудовищное притяжение. Я ждал его тихого голоса. Своего имени. Если бы он позвал меня.. Но он не позвал. Он всё делал мне назло.

Он не пришёл ночевать. Его не было около недели. Я пил, чтобы не сойти с ума от злобы и острой тоски по нему.
В то время ко мне снова стал заходить Лест. Ебнутый пидор, помешанный на доминировании, связывании и прочей чепухе, всюду таскающий за собой своих "рабов" - двоих здоровенных парней в ошейниках, цинично читал мне нотации тоном морально превосходящего. Я был не в восторге от его визитов, но во-первых, я был ему должен, и, что важнее, мне нужно было выговориться. Только подонку Лесту, под тихое бормотание играющих в карты "рабов", я мог рассказать о том, что меня мучало. О его улыбке...

Потом он появился.. Всё шло по-старому, я занимался группой, мы репетировали, выступали. Он вёл себя как ни в чём не бывало. Разве что стал ещё улыбчивее... Это сводило меня с ума.

Как-то он явился домой раньше обычного, весь горячий, с лихорадочно светящимися глазами. Хотел лечь спать. Я заставил его выпить подогретой водки с мёдом и помог дойти до постели - он почти не пил спиртного и принятая доза его здорово придавила. Как был - в маечке, джинсах и с нежной улыбкой на губах - он упал на постель и сразу уснул.

А ко мне снова заявился Лест. С обычным сопровождением. Мы весьма шумно общались на кухне по вопросу моего долга, когда из комнаты вышел босой заспанный Вэл. Все трое моих колоритных гостей обернулись на него. Лест, встряхнув светлой гривой, восторженно ахнул, оглядев его стройную фигурку и нежное лицо с нездоровым румянцем на скулах.
- Это он? Это и есть он, Макс? Какой он красавчик, боже...
Он чуть вздрогнул, когда Лест приблизился, восхищённо хлопая сладкими глазами.
- Где ты его нашёл? Он разговаривать умеет?
Я не считал нужным отвечать на глупые вопросы. Я смотрел на сонного Вэла, чуть пошатывающегося от температуры и водки.
Лест нежно коснулся его растрёпаннх волос, пропустил шёлковую прядь между пальцами, снова ахнул.
- Восхитительный.. Молчи, - Лест порывисто прижал свой тонкий палец к его губам. - Я хочу... Очень хочу услышать твой голос, но впервые - не так. Ты понимаешь?
Он щёлкнул пальцами и двое накачанных парней подошли ближе, окружив Вэла. Он мог чувствовать запах их полуобнажённых тел. Лест разорвал на нём майку. Вэл от неожиданности покачнулся и отступил.
- Оп-па!!.. - громко скомандовал Лест и двое здоровяков, смеясь, подняли его в воздух. Лест мгновенно сдёрнул с него джинсы и, когда "рабы" опустили Вэла на пол, ничто уже не защищало его тело от четырёх жадных взглядов. Он вскинул напуганные глаза на меня, а я, отпивая из бокала, только улыбнулся шире и... подмигнул ему. Мне нравился его испуг. Его участившееся дыхание. Мне впервые нравилось, как он выглядит. Мне нравилось, что ему не хочется улыбаться... Мне впервые было хорошо от его вида.
- Какой нежный. Позволишь поцеловать себя? - не дожидаясь ответа, он облизал его губы. Не давая отпрянуть, двое придерживали Вэла сзади - их ладони жгли его голую спину.
Лест, оторвавшись от его губ, коротко бросил мне через плечо:
- Я возьму его. Не возражаешь? И мы в расчёте.
- Бери. Если получится. Я посмотрю. Не возражаешь? - передразнил я, ощутив отвратительное возбуждение и сладкую близость мести.. за всё.
- Что такое ты говоришь.. С такой игрушечкой - и не получится... бред.

Вэл странно смотрел мне в глаза, когда на его шее сомкнулся широкий кожаный ошейник. Он вздрогнул, но не двинулся с места, кольнув меня в сердце своей покорностью. Нерешительно потрогал ошейник руками.. Лест перехватил их и отвёл назад, где запястья крепко связали кожаным ремешком под моё нервное хихиканье - я не мог себя сдержать, видя его гладкое тело во вкрадчивых руках Леста.

Ощутив себя абсолютно беспомощным, Вэл поддался невольному приступу дрожи. Лест ласково взял его за подбородок:
- Не бойся. Это только чтобы украсить тебя. Оттенить твою нежную красоту... Я буду очень нежен с тобой. Очень... Ласкайте его, истуканы, - приказал он стоящим сзади, и у Вэла перехватило дыхание сразу от двух пар мужских рук на своих ягодицах, бёдрах, спине...
Лест, быстро освободившись от одежды, жмурясь от удовольствия, целовал ему горло, облизывал шоколадные соски. Огромные парни в четыре руки тискали его попку. Со стороны он напоминал несчастную жертву трёх изголодавшихся вампиров. Вэл молчал, не сопротивлялся, хотя я видел, как колотится его сердце, когда Лест крепко обхватил его пенис, насильно разворачивая к себе его зажмурившееся личико, шепча в него:
- Нравится? Нравится тебе, красавчик?.. Говори. Вот теперь я хочу слышать твой голос.
- Пусти, - тихо сказал Вэл, дико блеснув драгоценными камешками глаз. Лест рассмеялся:
- Прекрасный голос, браво!.. - и лишь ужесточил ласки.

- Стань на колени, красавчик, - мягким, но непререкаемым тоном сказал один, а двое других помогли не раздумывать над приказом - поставили силой.
Он, опустив ресницы, стоял на коленях между ними, когда Лест высвободил из кожаных штанов одного из них огромный член и прикоснулся им к лицу Вэла. Второй, намотав на кулак длинные волосы, с наслаждением насадил его нежным ртом на член приятеля. Вэл давился, задыхался. Я не мог оторвать взгляда от мучительного изгиба его ступней, от упирающихся в кафель побелевших пальчиков. Лест устроился на полу между его бёдер и, сплёвывая на ладонь, мокрыми пальцами исследовал всю его промежность, отрываясь от этого увлекательного занятия только для того, чтобы сказать мне:
- Зачем ты на него наговаривал? Смотри, как ему нравится. Ты просто не умеешь с ним обращаться..

Держа под связанные руки, двое медленно опустили его сверху на Леста...
Я смотрел на него - челюсти мои свело от напряжения, пальцы опасно сжимали пустой бокал. Я успел пожалеть. Это перестало быть невыносимо сладко и сделалось, быть может, даже больнее, чем ему.. но я не мог пошевелиться. Вэл громко дышал, хватая ртом воздух, по его телу ручьями струился пот, а взгляд намертво вцепился в моё пылающее лицо. Сколько мог, он держал этот взгляд.

Дальше я плохо помню. Сначала он даже не стонал - задыхался от боли, хрипел. Потом заохал тихо, по щекам, сверкая, покатились слёзы. Потом закричал таким голосом, какого я никогда у него не слышал - высоким, прерывистым, бешеным. А потом я понял, что тоже кричу.

~ ~ ~

Я нашёл его в собственной ванне с раскромсанными запястьями.

Он был ещё жив.

Я орал и тряс его, как куклу.

Я умолял его не уходить. Не бросать меня.

Но он так и не пришёл в себя.

Он всё делал мне назло.

Конец формы