Название: Слишком близко
Автор:
Juxian Tang
Жанр: ориджинал
Пэйринг: м+/м
Рейтинг: NC-17
Warning: групповое изнасилование, ненормативная лексика
Саммари:
На войне как на войне, имидж ничто, секс все, с неожиданными
последствиями.
Примечание: Большая благодарность Sephiroth, чьи
произведения вдохновили меня на первый вариант этого фика.
Фик для Leni* на день рождения!
СЛИШКОМ БЛИЗКО
Поначалу, когда Ян сказал ему выбирать, Энди просто не понял. А когда до него дошло, то его даже чуть затошнило. Трахать - одного из этих? Он же себя не на помойке нашел. Это все равно, что какое-то животное трахать, козу или овцу, он даже сравнения не мог подобрать. Они что тут, с ума посходили от скуки?
Но Ян ждал, смотрел на него своими выпуклыми черными глазами - и выражение лица у него было такое, будто он предложил нечто совершенно естественное, а он, Энди, выебывается не по делу.
- Тебе ж на него смотреть не обязательно. А для этого дела они вполне подходят. Ну что ж, если ты не интересуешься...
Судя по тону, Ян готовился сказать что-нибудь, подвергающее сомнению потенцию Энди, чего Энди не мог допустить.
- Конечно, интересуюсь. Я просто... не знал, что это разрешено.
- Конечно, это не официальное разрешение. - Ян подмигнул. - Но как бы... ну, понимаешь - нам можно. Мы ведь выполнили свой долг - заслужили это. Впрочем, бесплатно это только один раз, потом уже охране нужно будет платить, если еще захочешь. А у тебя для этого деньги есть?
Вопрос был риторическим, денег у Энди не было, да и мысль о "потом" не вызывала у него особого энтузиазма. Его и один-то раз не слишком вдохновлял. Во-первых, с парнем, а во-вторых - с вот этим вот, как их там... Ну да ладно, ну и пусть, как-нибудь устроится. В конце концов, он сделает над собой усилие и у него встанет даже на такого. Он усиленно внушал себе это, глядя на бредущих аутеров.
Выглядели они действительно - так, что дрожь пробирала. Бледная до прозрачности кожа, пурпурно-тонкие веки, ни волос, ни бровей, даже ресниц почти нет... Конечно, Энди знал, почему они такие, проходил в школе, все из-за уровня радиации на Внешних землях, но отвращение, которое он испытывал к аутерам, было почти инстинктивным. Поначалу, когда их отряд только заслали в одно из поселений, и на площади они увидели трупы повешенных предыдущим отрядом аутеров, а остальные жители подглядывали за ними, прячась по домам, Энди даже испытал к этим *существам* что-то вроде жалости. Но потом он вспомнил о сестре, а еще чуть позже оказалось, что аутеры очень ловко снимают по ночам часовых одним движением ножа по горлу, и жалость как рукой сняло, осталась только брезгливость.
И вот теперь он смотрел на колонну пленных - и ему предлагалось выбрать одного себе, для развлечения. Кого же он мог выбрать-то? Если они все были одинаковые - грязные, сутулые, с опущенными головами, шаркающие ногами? И в то же время Энди знал, что он выберет. Привычка - "дают - бери", а еще: сама мысль о возможности выбора заводила. Так, что во рту пересохло. Пусть даже это будет сраный аутер, жалкий урод, но все равно... как часто Энди до этого в своей жизни удавалось выбирать хоть что-нибудь?
Только какой из них? Энди чертыхнулся на свой левый глаз, который почти не видел - а Ян ждал, и Энди уже было хотел просто ткнуть пальцем, случайно, но боялся, что его выбор окажется уж слишком смешным - например, если он выберет какого-нибудь старика или совсем уж безобразного.
Как будто не все они были безобразными.
Украдкой он бросил взгляд на худое лицо Яна, уловил кривую улыбку на тонких губах - и снова перевел глаза на тащившуюся по дороге толпу. Сердце у него заколотилось так, что стало больно. А внизу живота запульсировала горячая волна - и Энди вдруг осознал, что это ни что иное, а именно возбуждение. Такое, что даже заглушило чувство голода, а с тех пор, как Энди выписался из госпиталя, есть ему хотелось постоянно. Похоже, проблем со стояком у него не будет, как бы там аутеры не выглядели.
Он еще раз посмотрел на колонну. И встретился глазами со взглядом ярко-серых глаз.
Позже Энди думал, что, наверное, в этом все было и дело. Если бы этот поступал разумно, как остальные - с их аутерской точки зрения - пялился бы себе на дорогу, стараясь не привлекать внимание, Энди бы его и не заметил. И может быть, тогда все пошло бы по-другому, хотя он и не мог сказать, что именно и как *по-другому*. Но аутер, видите ли, решил посмотреть.
Он был молодой - такого же возраста, как Энди - и такой же ужасный, как все другие. Бледный, безволосый, с лиловыми отметинами ожогов на голове - такие оставались от бракованных плазменных патронов, которые иногда самоуничтожались в руках. У Энди самого была пара таких шрамов, хорошо хоть не убило. Говорят, руководство компании, выпускавшей бракованный товар и продававшей его на обе стороны, недавно посадили, но утешением это было слабым.
Аутер смотрел исподлобья - и, как показалось Энди, вызывающе. Так, что хотелось ему двинуть хорошенько, чтобы не смел таращиться. Рот у аутера был большой и упрямый, сжатый в узкую линию, и тоже придавал ему высокомерный вид. Аутер скользнул взглядом по Энди, по Яну, не задерживаясь - засмотрелся только на бесконечное, до горизонта, серое поле вокруг и желтоватые сухие сережки умирающих деревьев. Потом снова уперся глазами в асфальт.
Но Энди уже знал, кого выберет.
Пусть будет этот - который хоть чем-то отличается от других.
Пусть будет этот - раз наглый такой, что смеет таращиться. Вечером Энди ему покажет, кто тут на чьей земле.
А то, что ему удастся это показать, он уже не сомневался. Все мысли о том, как до аутеров противно дотрагиваться, развеялись. Сейчас Энди чувствовал, что ему нелегко будет дождаться вечера - и тогда он этого поимеет, уж будьте уверены.
- Ну что? - голос Ян был чуть насмешливым, но не по-злому. - Выбрал? Или посоветовать?
Энди сглотнул; на мгновение голос ушел, но он встряхнулся, заставил себя говорить почти безмятежно:
- Вот тот... во втором ряду.
- 22-47? - Ян усмехнулся - и по интонации, по этому смешку Энди понял, что не ошибся. - Хороший выбор. Подожди, дай запишу.
Он смотрел, как Ян ловко нацарапал записку левой рукой в блокноте, прикрепленном к правой, лишенной кисти руке, зубами оторвал листок и поспешил к охраннику.
Вот так вот просто? Всего лишь обмен несколькими словами. Энди увидел, как охранник посмотрел на него, ухмыльнулся понимающе - и кивнул. А 22-47 даже не знал, что его судьба на сегодня решена - продолжал идти по дороге, волоча ноги, этой странной походкой пленных аутеров - им на бедро надевали обруч, который испускал слабые заряды, вызывая спазмы мускулов. С таким не побегаешь.
- Да не смущайся так, - подтолкнул Энди Ян, вернувшись с переговоров. - Будь уверен, ты не первый, для кого это организуют.
- Я и не смущаюсь, - пробормотал он.
И в действительности - смущение было только тенью эмоции по сравнению с тем волнением, которое охватывало его при мысли, что уже скоро... Весь день, разгуливая по Санаторию и вылеживая процедуры, он мысленно предвкушал то, что должно произойти. Пожилой врач понимающе хмыкнул, заметив его эрекцию, но ничего не сказал, а Энди решил, что лучше бы ему начать контролировать себя, а то как подросток какой-то.
Но что делать - ему действительно было нужно - отчаянно нужно. После госпиталя он, конечно, получил свой билетик на обслуживание у женщины. Но это оказалась совсем девчонка, лет пятнадцати, не больше, с голенькими ножками и мягкими прямыми волосами, постриженными в кружок. Она ревела с того момента, как он вошел, и Энди... ну, он не смог. Подумал о своей сестре, которая, конечно, была старше и далеко, но все равно, вдруг представил ее на месте этой дурочки и - ничего не сделал.
- Если ты будешь так вести себя с клиентами, на тебя кто-нибудь пожалуется, - сказал он девчонке на прощание. Он еще хотел добавить, что она должна научиться выполнять свой долг, ее страна ждет от нее этого, но засомневался, доходят ли до нее его слова вообще. А потом она раздвинула пальцы, закрывающие лицо, и прошептала охрипшим от слез голосом:
- Спасибо.
Позже Энди злился на себя, что все же не воспользовался случаем; все равно он был бы не первым и не последним у нее - а до отъезда в Санаторий другого билетика ему было уже не достать. Но оказывается, здесь он тоже мог получить то, что хотел. И здесь он стесняться не будет. С кем стесняться - с аутером? С врагом? С этим уродом, который, наверное, радоваться должен, что его хоть кто-то трахнет? Как только его сестра могла... но сейчас он даже не хотел думать о ней.
Лучше он будет предвкушать развлечение. Ян был прав - разве он, Энди, не заслужил? Эта мысль заставила его потереть лоб, нащупать длинный след шрама. Все довольно глупо получилось, даже повоевать толком не успел - его отряд среди ночи попал в засаду, их обстреляли, как потом оказалось, свои же. Энди наполовину ослеп при разрыве гранаты - и все же сумел вывести своих людей. За что его и наградили - после госпиталя поездкой в Санаторий, только взяли подписку, что он будет сохранять в тайне, как все произошло.
Он вспомнил, как зашел к родителям перед отъездом сюда - на пол-часа, без желания. На самом деле, он бы и не пошел, но командир, выписывая ему путевку, сказал:
- Для боевого духа воина необходимо любить истинные ценности. Солдат должен знать, что он защищает. Свою страну. Свое государство. Своих родных.
И все прошло так плохо, как Энди и ожидал. Его усадили, налили жидкого чая, выложили на стол часть пайка - но он не взял ни кусочка, знал, что им тогда меньше достанется. А мать как будто и не заметила. Раньше она всегда беспокоилась, поел он или нет.
И те же разговоры, о том, что его сестра... и что если бы он встретил ее...
Ему хотелось шарахнуть кулаком по столу и заорать, что он ведь уже объяснял, он даже и не там вовсе был. И что ему вообще было делать - в отказники пойти? Но такое чувство, что они его не слушали.
А потом отец курил и смотрел на него осуждающими глазами сквозь стекла очков.
- Тебе никогда не приходило в голову, что мы вообще не должны решать проблемы нашей страны за счет чужой?
Пацифистские разговорчики. За такое следовало сдавать. Но Энди, конечно, не сдал бы, а отец смотрел так, будто ждал, что сдаст. Тогда он просто посидел чуть-чуть и поехал на вокзал, заранее. Попросил сообщать ему, если будут известия от сестры. Но знал, что не сообщат. Черт побери эти Внешние земли... И сестра... Кто же виноват, она сама сделала свой выбор, родители тогда-то были не в восторге, когда еще все спокойно было. Но когда началась война, Энди вдруг стал плохим, а она хорошей.
И все из-за аутеров. Ведь предлагали же им, как людям, капитулировать. Так им и надо, что их сюда свозят, в лагеря. Пусть поработают на пользу страны.
И эти мысли тоже заводили. Гнев подогревал желание; и к отбою, ко времени, обещанному Яном, Энди довел себя до почти животного состояния, уже больше не мог терпеть.
Вот будет облом, если все это окажется одним глупым розыгрышем...
Санаторий располагался в здании бывшего военного училища - точно такого же, какое сам Энди заканчивал. Огромные палаты - бывшие казармы, и койки в два яруса. Энди даже показалось, что он вернулся в прошлое. Шум, как в муравейнике - шелест страниц, хлесткое шлепанье карт. Воздух был серым от сигаретного дыма. В пайке выдавалась пачка сигарет на два дня - но Энди уже скурил свои, за первый же день, а выменивать больше было пока не на что. Ян одолжил бы ему, наверное, но сразу в долг влезать не хотелось. Если бы только он так не нервничал... Глупо, да? Как перед свиданием. А что глупого? Ну да, ему хотелось трахнуть - кого угодно, даже аутера, задвинуть ему - у него яйца болели, так ему нужно было. И если Ян обманул, если его не приведут...
А потом дверь открылась, и тот охранник, с которым Ян говорил сегодня, втолкнул в палату худую фигуру в грязном комбинезоне. Уродливая одежда аутера висела на нем мешком - не по размеру. Он стоял, наклонив голову - не пытался пялиться, и Энди вдруг подумал, что это может быть даже какой-то другой, совсем не тот...
Впрочем, какая разница?
Но нет, разница была. Энди вдруг понял, что хочет именно того, упрямого, и с серыми глазами и с большим обветренным ртом.
Кажется, он вообще с ума сходил от воздержания.
Но потом от толчка в спину аутер ступил на освещенное место, и Энди понял, что это тот самый. С прямым носом и упрямым подбородком и шрамами, пересекающими скулу и череп.
Руки он держал вытянутыми по швам - как требовали правила. И глаза были опущены - тоже по правилам.
А вокруг него уже ходили кругами, сжимали кольцо. Энди торопливо соскочил с койки, подошел ближе.
- Это чей же такой? - насмешливый голос.
- Вот он выбрал, - ответил Ян еще до того, как Энди сам открыл рот. - Он сегодня первый день здесь.
- А симпатичного выбрал, - отозвался другой голос.
Они что, издевались? Чем один урод симпатичнее другого? И почему его самого-то так прет от этого парня... а ведь перло. Совсем рехнулся.
- И его ведь у нас еще не было, правильно?
Вокруг зашумели, соглашаясь. Кто-то обернулся к Энди, хлопнул его по плечу.
- Спасибо, удружил нам!
Он не совсем понимал. Надо ли было что-то сказать? Защищать свои права? Или все было по правилам? Наконец поймал взгляд Яна; тот подошел, слегка обнял за плечи.
- Забыл тебе сказать. Когда выбираешь кого-то за бесплатно, то это для всех. Ну, как выставляешься, что ли. Да ты не волнуйся, - он слегка хлопнул Энди по плечу, - ты третьим пойдешь. Сразу же за Гарросом и Рикардо. Они по званию выше. Так что ждать недолго придется.
- Хорошо.
А что он еще мог сказать? Здесь были свои правила - и ему с этими людьми было жить еще четыре дня. Да к тому же - чего ради спорить? От него не убудет. Немного подождет и все. А от аутера уж тем более не убудет.
Его лицо было таким, внезапно подумал Энди, таким... сосредоточенным. Аутер же все-таки не идиот был, догадывался, что сейчас произойдет - и как будто собирался внутри, готовил себя к этому.
- Ну что, 22-47, - Рамон Гаррос, временный комиссар, высокий парень с длинными волосами, подошел к аутеру так близко, что говорил ему прямо в лицо. - Ты доволен? Сегодня обслужишься по полной программе.
Глаза под пурпурными веками чуть дрогнули. Полыхнули серым на мгновение. Странно... Энди всегда казалось, что отсутствие бровей и ресниц делает аутеров особенно уродливыми. А тут... он даже как-то начал привыкать.
Сейчас ему задвинут, подумал Энди - и от этой мысли во рту у него стало сухо, а внизу живота как будто молния вспыхнула.
- Что нужно сказать, 22-47? - заорал Гаррос без всякого перехода.
- Да, сэр. Спасибо, сэр. - Аутер пробубнил это, не поднимая глаз. Попробовал бы он ответить как-то иначе. Но все равно, подумал Энди, даже за этой покорностью - было в нем упрямство. Кажется, остальные тоже это почувствовали.
- Только дай нам повод, 22-47, - проговорил Гаррос. - Мы будем рады научить тебя вежливости.
Научите его, злорадно подумал Энди - и в тот же момент он осознал, что мысль эта была напускной. Ну врежут они парню, справятся с ним - велика заслуга? Впрочем, какая ему разница? Подумаешь, пара синяков не испортят его - куда уж портить?
- Ты понял?
- Да, сэр.
22-47 по-прежнему не двигался.
- Тогда раздевайся.
Он послушался. Только пальцы тормозили. Пальцы у него были красивые - тонкие, почти изящные - даже несмотря на то, как работа их попортила: ногти черные, поломанные и вокруг лунок изъязвленная кожа. Энди слишком пристально смотрел, чтобы не заметить, как руки аутера застывали на застежках, словно встречая преграду.
- Быстрее, 22-47, не заставляй нас ждать.
- Да он над нами издевается!
Сейчас они его обработают... Энди не удержался, ступил вперед - сам не зная, зачем. Защищать свое имущество? Но вместо ударов - просто схватили, прижали к стене. 22-47 дернулся. Глаза стали темными от огромных зрачков - и такими загнанными, что неуютно было смотреть. Это же аутер, напомнил себе Энди.
А потом все произошло очень быстро. Чужие руки разорвали застежки, стащили одним рывком комбинезон с плеч. Энди увидел белую, как бумага, кожу - и еще шрамы, над ключицей, на груди - жесткие лиловые жгуты. Еще рывок вниз, и аутер остался голым - между одетых в униформу тел... плохо видно.
Аутер больше не притворялся, что владеет собой. Ноздри у него раздувались, было видно, как он закусил губу, чтобы только молчать. И взгляд метался, как будто пытался найти помощь. Откуда? И все же... на мгновение Энди подумал, что если аутер посмотрит именно на него, то...
Но пронесло - парень не встретился с ним глазами.
Аутер судорожно трепыхнулся; его стукнули слегка об стенку, чтобы не дергался - и взгляд погас, расфокусировался. А потом - пальцы в рот, разрывая губы, пока из уголка не брызнула кровь.
Швырнули на пол, на четвереньки. На правом бедре у парня был глубоко вдавленный стальной обруч - смотрелось так, словно это больно даже просто носить, под ним огромное лиловое пятно синяка. Энди впервые видел, как это выглядит. Мускулы ноги мерно дергались от зарядов.
Его пнули по ногам, заставляя раздвинуть колени пошире. И вот уже Гаррос пристроился сзади, вставляя обслюнявленные пальцы между ягодиц. На мгновение Энди увидел крошечный вход ануса - все закрыто. А потом пальцы Гарроса вломились туда, вошли одним движением - оба больших пальца, да глубоко...
Аутера не щадили. Он не закричал - только захлебнулся вдохом - а Гаррос прорывал себе путь, расширяя дырку. Полилась кровь. Интересно, аутер был девственником до этого? Да какая разница...
Наверное, Гаррос уже проделывал это, с его "правом первой ночи". Но все равно торопился. Повращал еще пальцами, растягивая кольцо, надрывая его. А потом достал член, установил к кровоточащей дырке.
Член был намного больше, чем два пальца. Аутер вскрикнул, когда его толкнуло вперед - и там поймали, толкнули обратно, помогая Гарросу насаживать. Как будто парень был просто вещью... как будто единственное, что имело значение - это чтобы Гарросу было удобно.
Но в этом что-то есть, вдруг понял Энди. Это... заводило.
И поза - голова прижата коленом к полу, чтоб не дергался - а зад поднят вверх - и Гаррос работает бедрами, глубже, еще глубже... это тоже заводило. Так, что в глазах темнело. Кажется, больше даже не имело значения, как там 22-47 выглядел. Любой, вот так поставленный на карачки, выглядел бы одинаково. Тут не до гордости. И если парень не кричал, то звуки, которые он издавал, все равно были предельно ясными - короткие рваные вдохи боли.
Больно... почему-то мысль о члене Гарроса, глубоко внутри у парня, разрывающем его анус, растягивающим прямую кишку - была такой возбуждающей, что Энди едва удержался, чтобы не схватиться за свою мошонку. Впрочем, мог бы не стесняться - остальные уже дрочили, не в силах ждать. И даже стыда не было, чего это у него так стоит на аутера. Но ждать было совсем недолго, а он хотел кончить туда - в парня - а не в свою руку, как обычно.
Лицо Гарроса, жесткое, в шрамах, искажалось, как будто он старался войти еще глубже. Но уже не получалось - поэтому он потянул назад - а потом снова вперед, с силой, яростно. Аутер задрожал, втягивая воздух. Под чьим-то коленом его лицо, прижатое к полу, было заострившимся, из прокушенной губы текла кровь.
- Давай, вдуй ему! - одобрил кто-то. И Гаррос вдувал. По полной программе. Хлюпала кровь. Легче, совсем легко... быстрее... глубже, еще... Парень коротко втягивал воздух. Гаррос замер.
Вытащенный член покапал кровью и белым на спину парня. Аутер дернулся, поелозил на месте. А сзади уже пристраивался Рикардо.
Рикардо был больше - и там, и вообще - аутер даже начал стонать. Из языка, зажатого между зубами, потекла кровь.
- Ну вот, - Ян похлопал Энди по плечу. - Сейчас и твоя очередь будет.
Энди ждал этого; хотел этого. И все же... представлять себя на месте Гарроса и Рикардо было одно. А оказаться перед повернутой задницей аутера - ноги раздвинуты, на пол капает кровь, сперма и слизь, а такой крошечный только четверть часа назад анус - словно разорванная рана, края пульсируют, пытаясь закрыться - и не получается... И все течет оттуда.
Он что, должен будет его туда трахать?
- Давай, новенький, не стесняйся! - Чей-то голос, он даже не знал, чей. Рука Яна надавила на плечо, заставив опуститься на колени.
Черт, он совсем не так это себе представлял... На глазах у всех... А потом... в палате еще двадцать человек - они что, все его поимеют? И вдруг от этой мысли ему стало совсем невтерпеж. Казалось, ткань обжигает стоящий член. Под одобрительный смех он расстегнул ширинку. Вот уж стояло, как никогда в жизни.
Просто сунул. Вошло легко. Скользко, жарко - и тесно. Все еще было тесно, даже после тех двоих. Энди пихал и пихал, пока не почувствовал горячие ягодицы парня своим животом. Какая у него белая кожа... вены просвечивали. И острые лопатки. И круглая голова, исчерченная полосками шрамов.
Больше ничего видно не было. Но так... так было даже лучше. Не смотреть ему в лицо. Внутрь-наружу, внутрь-наружу... Сдавленные стоны вырывались между сжатых зубов аутера, и сам Энди тоже издал стон, от избытка чувств.
Вот так вот... вот оно... сдерживаться не было сил. Его захлестнуло - и струя рванулась из члена, внутрь парня, принося облегчение. Энди еще пару раз дернулся, но уже всухую - все было выплеснуто.
- Ну вот и молодец. - Снова рука Яна на плече, дружелюбная насмешка в выпуклых сливовых глазах. - Давай, уступи место другим.
Почти не соображая, что от него требуется, Энди высвободился, поднялся на ноги. Член был измазан - он огляделся, подошел к раковине, сполоснулся. От слабости его шатало - как поначалу после ранения.
Ну вот и его первый раз... больше он не был девственником.
В зеркале над раковиной отразилось его лицо - узкие черные глаза, ежик волос, повязка, скрывающая пересеченный шрамом лоб. И раньше-то не был красавцем - а с этим шрамом так вообще... Под стать аутерам. Впрочем, какое это имело значение?
Когда он вернулся, 22-47 уже опять ебли. Незнакомый парень работал бедрами, вгоняя свой член между ягодиц аутера. А перед ним на коленях стоял Ян, прижимая его голову здоровой рукой, и рот 22-47 обнимал основание члена Яна.
Аутер давился и вздрагивал, но сосал.
Я тоже хочу так, внезапно со жгучей завистью подумал Энди. Успокоил себя - конечно, в зад было лучше. А в рот он еще сможет сделать, правда? Ян кончил первым из двоих - притянул голову аутера так близко, как мог - и 22-47 задергался и закашлял, когда струя ударила ему в горло.
Он продолжал кашлять, когда Ян отпустил его - скорчившись, кажется, даже не замечая, что его ебут в зад. Но ему не дали отдышаться - прижали к губам очередной член. Тот, что имел его в задницу, кончил и уступил место следующему.
Оказалось, что двадцать человека, с двух сторон - это не так уж много - меньше часа. Большинство были так возбуждены, что у них занимало две-три минуты, чтобы кончить. Конечно, для аутера время шло по-другому. В какой-то момент парень просто обмяк, перестал даже слабенько работать ртом.
Из него вынули.
- Черт, дохлый какой.
- Тебе бы так, ты бы тоже недолго выдержал.
Его перевернули; кто-то плеснул в лицо водой. Мокрые веки 22-47 дрогнули. Энди почувствовал, как у него снова встает.
Он хотел его - хотел мять пальцами светлые, почти в цвет кожи соски аутера, пока они не вспухнут и не покраснеют. Хотел засаживать член между его стертых в кровь, рассеченных губ. Хотел кончать на это мокрое лицо, такое уязвимое в своей обнаженности, прямо в серые упрямые глаза. Он хотел, чтобы 22-47 лежал под ним, как шлюха, раздвинув ноги, подмахивал ему, а не просто терпел...
Колени у аутера были стерты в кровь, и он немного застонал, когда его снова бросили на четвереньки. Если ему колени так больно, обжигающе подумал Энди, то что у него с задом... наверное, каждый раз как ножом режет.
Его вдруг самого как будто пронзило - странное чувство, которое он даже не мог назвать. Не сочувствие же - не то сочувствие, что он ощутил к рыдающей девчонке-проститутке. Это был аутер, враг - и он не плакал. И он заслужил свою участь, сам виноват, зачем было воевать?
Он заслуживал того, чтобы его ебли!
И его ебли. Еще и еще - и он снова потерял сознание, и его снова отлили водой. Губы у него уже были синие - не просто разбитые от членов, втыкающихся ему в рот, а посиневшие, как будто у него сейчас будет припадок. И дышал он с хрипом.
Кажется, Гаррос обратил на это внимание.
- Кончай по второму разу пристраиваться. Вы же его заебете.
Казалось, эти слова сбросили с Энди оцепенение. Он встряхнулся. Он даже и не заметил, что некоторые делали это уже по два раза - а он сам все стоял, застыв, с невыносимо напряженным членом в штанах, ничего не делая.
- Если он сдохнет, кто штраф будет платить? Такого договора не было, - добавил Ян.
Все расступились. Аутер лежал на полу, на боку, неловко раскинув ноги. Между бедер у него все было грязно и мокро, а лицо тоже - в крови и в белом. И гордости в нем больше не было, не было упрямства.
Но почему-то - Энди не мог понять себя - он ему больше не казался уродливым.
И эта мысль была такой странной и непривычной, что он нахмурился, почувствовал себя неловко.
Что он - как девица какая-то, переживает. Но как-то все это получилось... нехорошо. Конечно, аутеры были врагами, и наказывать их нужно было... Энди в них бы стрелял без колебаний. Но так... нет, нехорошо. На Внешних землях, он знал, кое-кто из солдат пользовался местными, не всегда по согласию, но это было запрещено, и там Энди всегда следил, чтобы в его отряде нарушения дисциплины не было.
А тут он сам...
Ему захотелось, чтобы все это уже закончилось - чтобы аутера убрали отсюда.
- Ну что, Энди, - произнес Ян. - Забирай его.
Он не понял - вскинул взгляд - и Ян ответил ему одобрительной ухмылкой.
- На остаток ночи он твой.
Вокруг засмеялись
- Пусть развлекается. Зановесочки ему опустите!
Это было сделано быстро. Несколько одеял - и через минуту нижняя койка Энди оказалась уединенной.
Я не хочу, подумал он, что я буду с ним делать? Еще его трахать? Он хотел этого, конечно... но совесть-то у него тоже была. Может, в рот ему дам, подумал он.
- Охрана его все равно обратно не поведет до побудки, - сказал Ян, - только будут им сами до утра пользоваться. А он твой по праву.
Под взглядом остальных Энди поднял аутера с пола, подтащил к своей койке. Уронил его на кровать. Он был весь как тряпка. Глаза были закрыты, но веки дергались.
На мгновение Энди захотелось, чтобы он не приходил в себя. Может, тогда он его трахнет так, в бессознательном состоянии, аутеру-то будет все равно. Он поморщился от этой мысли. Пошел за водой, принес тазик и тряпку. Тряпка использовалась для уборки, но не полотенце же было нести. Свет на ночь в палате не выключали, и узкие желтые полоски падали сквозь неплотно пригнанные одеяла. Аутер все еще дышал странно. Раньше Энди никогда не думал, что кого-то действительно можно затрахать до смерти. Намочив тряпку, Энди вытер ему лицо, потом провел по телу. Главная грязь была между ног.
И что теперь? Что теперь-то? От внезапной горечи этой мысли перхватило горло. Он не хотел такого близкого контакта, не хотел оставаться наедине с аутером. Он не знал, когда все изменилось. Еще так недавно он, Энди, мог просто фантазировать о его сосках, о его анусе, о том, как жарко и влажно его прямая кишка обнимает член. У него и сейчас стояло - но он вдруг понял, что не сделает этого.
Его рука сжалась в кулак на тряпке - и грязные потеки полились на живот аутера, потом на кровать, впитали в одеяло. Аутер шевельнулся.
Не смей открывать глаз, хотел сказать Энди. Я не хочу, чтобы ты на меня смотрел. Но уже было поздно - пурпурные веки поднялись.
Серые глаза в упор уставились на него. А потом аутер перекатился на бок - свернулся в комок - так, чтобы не прикасаться к Энди, сидящему на койке рядом. Подтянул колени, загораживая пах.
Энди вдруг подумал, а что он-то чувствует. Страх? Отвращение? Энди ведь тоже был врагом - убийцей, оккупантом, как их называли. Эта мысль была непривычной и неуютной.
- 22-47, - прошептал он хрипло.
- Да... сэр.
Он толком не знал, что хочет сказать. В голову почему-то лезло "ты сам виноват", но язык не поворачивался это сказать.
- У меня сестра... замужем за аутером, - сказал он зачем-то. - Я от нее давно известий не получал.
Бумажно-тонкие мокрые веки дрогнули.
Он ведь ничего не поймет, этот глупый аутер. Энди он ненавидит, как и всех остальных здесь. И Энди никогда не сможет объяснить, что все на самом деле не так, что аутеры жили бы себе спокойно, если бы не сопротивлялись. А он делал только то, что должен.
Ему показалось, аутер хотел что-то сказать - наверное, не слишком любезное, потому что передумал и плотнее сжал губы. Рот его, который казался раньше таким мягким, почти по-девичьи очерченным, был сейчас весь разорван, губы чуть не в лохмотьях.
- Когда все закончится, - сказал Энди, - тебя обратно отошлют. Вас долго здесь держать не будут. Как только восстановится порядок и искупите свою вину.
Это звучало не очень успокаивающе.
Он мог ощутить, даже не прикасаясь, насколько напряженным было тело аутера, а мерное подергивание мускулов от зарядов нервировало. Он не знал, хочет ли он, чтобы аутер ответил ему. Что тот может сказать? Может быть, и лучше было, что он не отвечал, пока не задан прямой вопрос.
Энди даже не понял, как вышло, что его желание перешло в странное ощущение, не физически-острое, но полное странного разочарования. Все закончилось, после этой ночи он этого парня больше не увидит. Денег у него нет, чтобы платить охране, и не будет. А потом его снова отправят на передовую - и даже если еще ранение, это будет другой Санаторий, вряд ли он снова окажется здесь.
Впрочем, он ведь может сюда сам приехать, если ему отпуск дадут. И если денег достанет. И 22-47 будет здесь. Тогда ему делиться ни с кем не надо будет. Но даже сейчас Энди знал, что это все из области фантазий, которые никогда не станут реальностью.
Он все-таки прикоснулся к аутеру - не там, где хотел - а провел по шраму на его скуле, ощутив келлоидный рубец вместо гладкости кожи. 22-47 дрогнул - словно это было больно, словно Энди дотронулся до какого-то из его чувствительных мест, до соска или между ног. А Энди продолжал, не мог перестать - большой палец делал круги по коже, по выпуклой отметине. Аутер стиснул зубы.
Он уже знал, что ничего не сделает этой ночью - а значит, профукает свой шанс. От сожаления его в жар бросило. И все же - пусть будет так. Лучше он будет убивать этих аутеров. Но не так вот... не так, чтобы потом на него смотреть было жалко.
Энди убрал руку.
- Подвинься, - сказал он. - Я спать буду.
В глазах аутера мелькнуло недоверие, словно он подозревал, что это какая-то подлянка со стороны Энди. Потом кивнул и сдвинулся. Энди улегся, отвернувшись.
Все в нем противилось идее поворачиваться к врагу спиной, и присутствие другого в своей постели он ощущал очень отчетливо, словно от голого худого тела аутера исходил жар. В палате уже все затихли. Потом и Энди заснул.
А утром, когда сквозь окна полился тусклый серый свет, он смотрел, как аутер одевается, пытается пристроить разорванные застежки на комбинезоне. Энди встал и отвел его к охране. Охранник, под шуточки товарищей, с силой толкнул аутера к двери. И тогда аутер оглянулся. В последний раз обжег Энди взглядом.
Энди отвел глаза. Дверь захлопнулась, и он почувствовал, как будто это на его покое поставили жирную точку. Еще четыре дня здесь - как он будет, зная, что аутеры каждый день проходят на работу мимо Санатория и среди них этот... этот... особенный?
Ему захотелось все бросить и вернуться к себе, в часть. Там все будет просто и не надо будет думать.
- Сигарету дайте? - попросил он охрипшим голосом.
- Самое милое дело - покурить после секса? - Но пачку ему протянули. Он выловил сигарету, поднес к предложенному огоньку. Пальцы у него слегка дрожали.
Может быть, он все-таки вернется сюда...
КОНЕЦ